Смоленск 2.0

Что является лицом города? Фасады? Дороги? Помойки? Да, но это – жилищно-коммунальное лицо. А есть еще культурно-историческое. Памятники.



Памятники, они, что люди: у каждого своя судьба, у каждого своя планида. Одних уважают, других обижают… Есть такие и у нас, в славном городе-герое Смоленске.



Об униженных и оскорблённых



Самый беззащитный – олень в саду Блонье. Досадно, наверное, когда рога наставляют. Но вот когда их обламывают, обидно наверняка. Нет, когда он проживал в Германии (поговаривают, что аж на фазенде у самого Геббельса), никто на «истинного арийца» посягнуть не смел. Но со сменой места жительства бедняга олень стал доступен всем и каждому. Мало того, что его постоянно оседлывают граждане разного возраста, веса и роста, а то и вида нетрезвого. Так сколько уж раз рога ломали.



Спасибо Александру Дмитриевичу Прохорову. Будучи губернатором, он за оленьим образом следил ревностно: рога у того быстро «отростали». Правда, потом олень долго стоял полурогим, так как Александр Дмитриевич работу поменял.



Еще один оскорбленный – Михаил Васильевич Исаковский. Каким «близоруким» мерзавцам понадобилось очки у поэта снимать? Право слово – мерзавцы. Но народная тропа к памятнику все равно не зарастает. Один шутник рассказал: для чего Михаил Васильевич за спиной букетик полевых цветов держит. Мужики, когда на лавочке пузырек раздавят, то подходят и занюхивают. А если посмотреть с другой стороны – тоже посягательство на честь и достоинство.



Ну, про голубей и прочих пернатых и говорить не стоит. Вот уж кто настоящие вредители, на всех им на…(следует читать «наплевать). Авторитету для них нету. Но это уже судьба всех памятников: и животных, и вождей. Под голубями все равны. Ни стыда у них, ни совести. Тут и стишок из закромов памяти всплыл: «Утки по небу летели, на всё небо крякали, и Зурабу Церетели все труды обкакали» (телепрограмма «Тушите свет», выпуск № 2).



О репрессированных



Здесь вне конкуренции отец всех народов, «великий и ужасный» Иосиф Виссарионович Сталин. Не даром говорят: как аукнется, так и откликнется. Правда, аукалось миллионам живых людей, зачастую ни в чем не виноватым, а откликнулось памятнику. Стоял величественный бюст напротив «Октября», но как-то раз, средь бела дня зашла его заря. Подъехал бульдозерок, накинул на шею петелечку из металлического тросика, да и сволок по Большой Советской. А куда – нам неведомо. Одни говорят – закопали, другие – утопили. В общем, канул в Лету. Впрочем, так с репрессированными и бывало.



О преображенных и переселенных



То, что люди порой перекрашиваются – дело стало обычно-привычным. Брюнетки становятся блондинками, партократы – демократами, и с точностью до наоборот. Но вот чтобы памятники вдруг меняли свой привычный бронзовый с зеленцой облик – не всякому и приснится. А смоляне это все наяву увидели. Говорят, что какие-то доброхоты от местечковой власти накануне визита в славный град Смоленск Высокопоставленных Лиц повымазали какой-то черной вязкой дрянью лица и мундиры великих людей, увековеченных в бронзе. Не минула эта участь ни Гагарина, ни Кутузова, ни Федора Коня, ни пяти легендарных полководцев в сквере «Памяти Героев».



Хорошо, хоть орлов не изгадили. То ли на скалу, уподобившись галлу, не влезли, то ли еще чего побоялись: орлы – птицы гордые, могут и крылом взмахнуть, мало не покажется. А другие что? Почти все – бюсты, рук нет, ответить нечем.



Но есть и везунчики. Скульптуры, что перед выставочным залом стояли, репрессиям не подверглись. Вознесенский монастырь, где выставки-то и проводились, снова стал монастырем. Только изваяния перед ним духу новому не совсем соответствовали. Вот их и переселили, причем совсем недалеко. Новая прописка там же, в центре, да еще и с очень приличными соседями. С одной стороны – памятник Глинке с концертным залом, а напротив – музей скульптуры Конёнкова. Да теперь еще и молодожены подходят, обнимают, фотографируются, шампанским обмывают, цветочками украшают. Всем хорошо, жизнь удалась!



О спасённых



У нас таких аж три памятника. Может, конечно, есть и больше, но три – точно. Самый главный – Смоленская крепостная стена, которую в недалеком прошлом веке партийно-советские власти собирались разобрать по кирпичику, оставив только маленький кусочек – для туристов. То, что не сумели сделать войны и распри (сигизмундовцы, наполеоновцы и гитлеровцы), собирались устроить смоляне. Вот же позорище! Но не получилось. На защиту встала ЖЕНЩИНА. Удивительно, но коммунист Нина Сергеевна Чаевская пошла против линии партии и умудрилась эту линию завернуть в правильном направлении. Стену (вместе с башнями) сохранили, так что у Нины Сергеевны есть теперь суперпамятник, которому больше 400 лет и которым гордятся Смоленщина и Россия. Нине Сергеевне – честь и хвала.



И еще двух памятников могли смоляне лишиться в прошлом веке, правда, уже во времена развивающейся демократии (где-то в году 97-ом). Шел субботним утром на работу тогдашний градоначальник Александр Прохоров (это еще до губернаторства и оленьих рогов), и видит: какие-то мужички, кряхтя и немножко поругиваясь, пытаются приподнять одного из львов, что возле оленя на Блонье, да запихнуть в грузовое авто. Заинтересовался Александр Дмитриевич такими силовыми упражнениями. Сказали ему, что львов на реставрацию собираются свезти. Дело, понятно, нужное, но машина, да и реставраторы эти не совсем мэру приглянулись. Добежал он быстренько до работы, благо близко, да и поднял по тревоге всякие разные ведомства. И правда, какие там реставраторы. Обыкновенные, но очень шустрые воры. Хотели бронзовое семейство кошачьих пустить на цветмет. И не было бы у нашей детворы этих любимцев, а на них (в прямом смысле слова) несколько поколений смолян выросли. Александру Дмитриевичу – большое спасибо от всех, кто на этих львах сидел.



Куда пойти, куда податься?



Это вопрос будущего, но, возможно, очень скорого. Решили смоляне увековечить память своих знаменитых земляков: исследователей-путешественников Николая Михайловича Пржевальского, Петра Кузьмича Козлова и примкнувшего к ним их же ученика Сергея Сильвестровича Четыркина. Тут и проект от смоленского скульптора Валерия Гращенкова готов. Все, дружка за дружкой, идут вперед, в неведомые дали, а Четыркин еще и Лошадь Пржевальского ведет.



Местечко неплохое подобрали: почти центр города, площадь большая, напротив ЦУМа, всегда вокруг народ есть. Так вот незадача, кто-то из горсовета углядел, что получается, будто великие земляки в тюрьму направляются, до нее ведь рукой подать.



Нехорошо как-то. А если развернуть? Они же путешественники, им все равно куда топать. Вариант удачный, но опять незадача. А елку новогоднюю куда ставить? Опять же, памятник снегом завалит, детишки его за горку примут, кататься станут.



Неуважительно как-то.



Подобрали другое местечко. Тоже вроде ничего – скверик по проспекту Гагарина, доступ со всех сторон, народ мимо и ездит, и ходит. Но тут, друзья мои, получается совсем неважно. Куда памятник не ворочай, вся четверка то в милицию идет, то снова в тюрьму. Кстати, место само - гиблое. Там ведь еще в послевоенные годы озеро было, которое в народе Хасаном прозвали. Сколько там людей да животины потонуло… Потом засыпали, тополя посадили, а ключи-то и воды подземные никуда не делись. Так что место в прямом смысле слова – гиблое.



Нужно новый плацдарм искать, а он совсем рядом. Прямо в центре города, перед Смоленским госуниверситетом. Там теперь фасад красивый, территория обихожена, решеточка по кругу ажурная. Опять же, как памятник ни поставь, все направления достойные: университет, театр, Дом Советов, гимназия (кстати, имени Пржевальского), да и улица его же имени.



Но это уже пусть власти решают.



Вместо постскриптума



А ведь и правда, трудно быть памятником, …когда вокруг люди.

Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки