Смоленск 2.0

Давайте начнем с громкого дела «Медтехники»…



Давайте начнем с того, почему оно считается громким. «Медтехника-Смоленск» — это государственное унитарное предприятие. Администрация области передала ему ту собственность, которая ей была не нужна: один гараж, который был наполовину затоплен канализацией, другие гаражи в убогом состоянии, еще один склад, квартиру.



«Медтехника» была на грани банкротства, и мы хотели, чтобы они этим хламом распорядились, продали его, пополнили свою кассу. Они по конкурсу выбрали комиссию, которая провела рыночную оценку собственности. И продали. Я сам юрист, и для меня главный вопрос в любом деле — корысть со стороны обвиняемых есть? Корысти нет. Умысел совершить преступление есть? Нет. Почему же тогда это дело называют громким?



Может, потому что собственниками большинства этих объектов стали ваши родственники и цену продажи многие называют отнюдь не рыночной?



Губернатор — должность большая. И вы что — подразумеваете, что я преследовал цель по дешевке продать эту госсобственность своим родственникам? Но цена вопроса по этим объектам — 50–100 тысяч рублей. Ну мелочь же самая настоящая!



Чем руководствовался директор «Медтехники»? Он хотел оперативно продать весь этот хлам, и продать людям, которые без задержек оплатят покупку. Он стал ходить по знакомым, предлагать. И первый гараж, который был в ужасном состоянии, он предложил моей дочери. Дочь согласилась и выкупила, повторяю, по рыночной цене. Второй блок гаражей выкупил зять. Тоже в соответствии с рыночными ценами.



Лично я никаких команд ни начальнику «Медтехники», ни начальнику департамента имущества по занижению цены, по тому, чтобы эти объекты были проданы вот именно этим людям, естественно, не давал. Тем более что там были объекты, которые, может, были бы даже более интересными для меня и для членов моей семьи, например склад. Но он ушел в акционерное общество «Смоленск-Фармация». Или та же двухкомнатная квартира. Зная, что квартира — это всегда дело относительно скандальное, мы продали ее по конкурсу. Ну, купил ее в итоге заместитель губернатора. Но конкурс был, и как он организовывался, я тоже не интересовался.



То есть вы не боялись, что на каком-то этапе ваши родственники могут превратиться в подозреваемых?



Нет. Они же добросовестные покупатели. Никакой вины в том, что они на свои заработанные деньги, заплатив все налоги, купили эти объекты, я не вижу.



Ваша дочь фигурировала и в другом уголовном деле — о незаконной выдаче гос­кредита коммерческой фирме «Тасис-Агро».



Решение о выдаче кредита «Тасис-Агро» принималось руководством города. Эта фирма обеспечивает продуктами социальные объекты Смоленска, она участвует в реализации нацпроекта «Сельское хозяйство». Им на несколько дней надо было дать 9 миллионов, потому что там была перекредитовка. Потом они их с процентами вернули.



А рейдерский захват Смоленского сырного комбината, собственником которого в итоге стала «Тасис-Агро»?



Этот комбинат лежал под криминальными структурами. Сейчас он попал в нормальные руки. Причем лично я в этом процессе вообще участия не принимал. И сейчас там никакого конфликта интересов. Ну, если только с криминальной составляющей. Они же раньше работали на «черном» контрабандном сырье, полностью уходя от налогов.



Да, моя дочь входит в состав учредителей «Тасис-Агро». Но на принятие решений она не влияет, и дивидендов еще ни рубля никогда не получала. Я ей сейчас говорю: зачем ты тогда там числишься, выходи из учредителей. А то ведь ее фамилию увидели — тут же привязали все эти события ко мне.



И решили, что вы стоите за всей этой структурой…



Да это сплетни. Я как уехал из Смоленска — сразу узнал, что у меня в собственности 17 квартир и ювелирный завод «Кристалл», и строительные организации области все мои. На самом деле у меня никаких экономических интересов в области нет. Но, конечно, у меня есть дочка и зять. Они самостоятельные взрослые люди. Им же надо на что-то жить. И их абсолютное право — заниматься бизнесом.

Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки